Я родился и вырос в Москве, но почему-то, живя в Америке, совершенно не скучаю по Европейской России. По Кавказу и Средней Азии скучать тоже не приходится, благо Сьерра-Невада всего в трех часах езды. И степи недалеко: достаточно перевалить через горы. А вот Дальний Восток и Север часто снятся по ночам.
Чудесные хвойные леса, покрывающие горы Калифорнии и других западных штатов, совсем не похожи на тайгу, разве что на Алтайскую или Сычуаньскую. Дождевые леса вокруг Сиэтла необыкновенно красивы и вообще ни на что не похожи. Ho чтобы увидеть по-настоящему северную природу, надо забраться в Монтану, а лучше в Канаду.
Жителям восточных штатов проще - заболоченная еловая тайга начинается всего в паре часов езды от Нью-Йорка. Для нас же ближайшее "северное" место - плато Йеллоустон, до которого тащиться примерно сутки, и то если все перевалы по пути открыты, что зимой бывает далеко не всегда. А если они и открыты, то при малейшем снежном налете на асфальте вас заставят надевать на колеса цепи, поскольку снега в Калифорнии боятся.
Впрочем, пара суток за рулем - не так уж тяжело, тем более что путь проходит по пустыням, степям и горам. Зато как же здорово после долгой дороги через почти бесснежные долины Невады и Айдахо внезапно оказаться в зимней сказке Йеллоустонского плато, где стада бизонов бродят вокруг гейзеров, лебеди-трубачи зимуют на горячих реках, а волки гоняют оленей по горелым ельникам! Весной и осенью там тоже очень интересно, только летом лучше в Йеллоустон не соваться - уж очень там много народу.
И все же это еще не совсем Север. Вот если добраться до Сиэтла (целый день пути через бесконечные перевалы), пересечь канадскую границу, а потом еще два дня двигаться вглубь Канады, то попадаешь в места, где на обочинах разгуливают медведи и лоси, а пейзажи и названия рек заставляют постоянно вспоминать Джека Лондона.
Так получилось, что мы с Наташкой съездили в Канаду и на Аляску пять раз за три года. Никуда, кроме Канады и Мексики, ей выезжать было нельзя - могли не пустить обратно в Штаты. А в Мексику не давали визу. Поскольку в США мы уже почти все посмотрели, оставалась Канада.
На первый взгляд с пересечением границы ничего не меняется - разве что скорость и расстояния на дорожных знаках указаны в километрах, а не в милях. Но ритм жизни и отношения между людьми здесь совсем не такие, как в грубоватой и несколько нервной Америке. Даже формулировки вывесок становятся более вежливыми. Все уступают друг другу дорогу, народ не боится ездить автостопом и подбирать голосующих, а на бензоколонке вам вряд ли устроят скандал из-за того, что вы воспользовались их щеткой для протирки ветрового стекла, не купив при этом бензина. Одним словом, Европа.
Почти все население Канады сосредоточено на крайнем юго-востоке. Дальше на запад вдоль границы с США лежат прерии - страна полей и перелесков, точь-в точь как Поволжье или окрестности Оренбурга. Вот только разбросанные повсюду березовые рощицы, о которых так грустно поет Городницкий, совсем не из берез - это американская осина, удивительно похожая на нашу березу, особенно издали. Настоящие белоствольные березы в Канаде тоже есть, но растут они в основном поодиночке в смешанных лесах.
А вся остальная территория страны - практически нетронутая тайга и тундра, пересеченная лишь несколькими автомобильными дорогами. Причем дороги эти, как правило, не заходят севернее широты Москвы - дальше есть только несколько грунтовок, зимники и трасса на Аляску.
Пожалуй, самое красивое место в Канаде, до которого можно доехать на машине - участок Скалистых гор вдоль границы провинций Британская Колумбия и Альберта, особенно Дорога Ледяных Полей (Icefields Parkway). Это узенькое шоссе, идущее параллельно хребту сквозь два национальных парка. Оно то поднимается к альпийским озерам и ледникам, то ныряет в каньоны, то вьется по таежным предгорьям, и с каждого поворота открываются совершенно сногсшибательные виды на длинную шеренгу скалистых пиков. Чтобы увидеть подобную красоту где-нибудь на Кавказе или в Гималаях, надо неделю тащиться в гору с рюкзаком. Нам так понравилось в тех краях, что мы не поленились вернуться туда зимой - посмотреть на замерзшие водопады и северных оленей.
Дальше к северу, между озерами Атабаска и Большое Невольничье, лежит национальный парк Wood Buffalo (Лесной Бизон) - участок заповедной тайги размером чуть больше Московской области, населенный великим множеством зверья и шестьюстами индейцами-кри. Хотя через него проходит пара грунтовок, туристов там практически не бывает - наверное, мало кому охота несколько сотен километров тащиться по тряской щебенке, чтобы взглянуть на лесных бизонов и белых журавлей. Летом там темно всего два-три часа за ночь, но эти два часа - самое лучшее время, потому что в придорожных озерах вовсю хозяйничают бобры (за ними можно наблюдать до бесконечности), по обочинам то и дело попадаются волки, канадские рыси, куницы-пеканы, серебристо-черные лисы и прочая северная фауна, а на небе серебристые облака сменяются полярными сияниями. Полярные сияния, кстати, в Канаде можно увидеть гораздо дальше к югу, чем у нас, потому что магнитный полюс оттуда ближе - хотя он постоянно движется и лет через пятьдесят, по некоторым прогнозам, будет уже на Чукотке.
В Wood Buffalo мы набрали грибов - в основном белых да подосиновиков - и развесили их на ниточках под крышей машины, чтобы просушить. Обратно в Штаты мы въезжали через полузаброшенный пограничный кордон в глубине гор Ватертон, между Альбертой и Монтаной. Пограничник заглянул в машину и с изумлением воззрился на нитки с ломтиками грибов. В США грибы почти не едят (точнее, не собирают), а в некоторых, преимущественно калифорнийских, кругах слово mushrooms ассоциируется в основном с мелкими коричневыми поганочками из рода Psilocybe - замечательными галлюциногенами.
- Что это у вас? - спросил пограничник.
- Грибы.
- А куда вы едете?
- В Калифорнию.
Пограничник попытался одновременно принять строгий вид и заговорщически подмигнуть, но в результате лишь рассмеялся и пропустил нас без дальнейших расспросов.
Основной же поток туристов идет по Аляскинскому шоссе (Alaska Highway). Попытались как-то раз в начале июня проехать по нему и мы. Шоссе нам не понравилось - красивых мест мало, а поток транспорта довольно существенный, по крайней мере в теплое время года. Множество людей ездит на Аляску на лето - отдыхать или подрабатывать. То и дело приходится ползти за каким-нибудь джипом, с трудом тянущим в гору домик-прицеп.
Когда мы добрались до границы Британской Колумбии и территории Юкон, пришлось поворачивать обратно - вздувшаяся после дождей река снесла один из мостов. (Восстановили его за неделю - удивительно быстро, если учесть, что до ближайшего поселка было около сотни километров.) Мы сделали трехдневный крюк и все-таки добрались до Юкона по так называемому Ледниковому Шоссе (Glacier Highway), которое проходит дальше к западу, недалеко от Тихоокеанского побережья. По самому берегу океана дороги нет и быть не может - это вечно затянутый туманом лабиринт фьордов, островов, узких проливов, ледниковых плато по гребням хребтов и бурных рек в глубоких ущельях. Передвигаться там можно только по воде или по воздуху.
Вынужденный объезд оказался для нас удачей - мы попали в места, где мало кто путешествует, хотя там гораздо красивее, чем на Аляскинском шоссе. Медведи встречались вдоль дороги примерно с такой же частотой, как километровые столбики, а под каждым знаком "slow" ("медленнее") непременно разгуливал толстенький древесный дикобраз. Вообще северная Канада иногда напоминает какой-нибудь сафари-парк или африканский заповедник. Где еще увидишь из машины столько зверей - задумчивых лосей, расписных каменных баранов, царственных маралов, роскошных белых волков, серебристых сурков? Собственно, аналогия с Африкой еще более уместна для Йеллоустона: самые богатые живностью места там находятся внутри огромного вулканического кратера. Вот только Нгоронгоро в Африке давно потух, а Йеллоустонская кальдера очень даже активна - все самые сильные на Земле вулканические извережения в последние пять миллионов лет происходили именно там.
Наконец мы добрались до Юкона, и начались совсем уже джеклондоновские места. Почти каждый поселок, река или горный массив обязательно упоминается у него в каком-нибудь из "Северных рассказов". Ездишь и вспоминаешь: "вот на этом островке Смок обманул весь Доусон, притворившись, что нашел золото", "вот на этом озере они застряли на неделю из-за встречного ветра", "вот с этого перевала они спускали грузы на веревках", и так далее. Даже хижина, в которой писатель зимовал, сохранилась до сих пор.
Из Доусона начинается тысячекилометровая грунтовка в Инувик - единственная в Канаде дорога за Полярный круг, в лесотундру. Называется она Dempster Highway. Это как раз те места, где происходит действие "Любви к жизни" - самого северного из "Северных рассказов". Горы там невысокие, но красота все равно совершенно волшебная - на то она и тундра. К тому же, в отличие от российского Севера, там не увидишь ни бесчисленных вездеходных следов, ни нагромождений ржавых бочек из-под солярки. Ездить по Шоссе Демпстера надо очень осторожно: белые куропатки токуют прямо на дороге, а вокруг пасутся тысячные стада северных оленей.
Тундра кажется однообразной на первый взгляд, но за каждым холмом и на каждом из бесчисленных озер вас может ожидать какой-нибудь сюрприз. Один из дней нашего пути на север выдался совсем холодным и дождливым, только под вечер ненадолго выглянуло солнце и стало чуть-чуть потеплей. Мы остановились у небольшого, недавно оттаявшего болотца, чтобы размяться и погулять босиком по мягкому ягелю. (Ягельники в американской тундре гораздо более пышные, чем почти везде в Евразии, потому что здесь до недавнего времени не было, да и сейчас почти нет, домашних оленей.) Оказалось, что на берегу собралось множество маленьких бабочек-голубянок. Они тысячами сидели на мокрой глине, а когда мы подошли поближе, несколько сотен бабочек взлетели и принялись виться вокруг нас синим облаком. Между тем вокруг еще лежали пятна снега, а на реках только-только заканчивался ледоход.
На Аляске автомобильных дорог еще меньше, чем в Канаде. Практически всю дорожную сеть можно объехать за пару дней - что мы и сделали однажды в сентябре, прилетев в Анкоридж вечером в пятницу и взяв напрокат машину. Единственная дорога, по которой мы еще не прокатились, это Dalton Highway, которая ведет к побережью Северного Ледовитого Океана. Мы обязательно туда сгоняем как-нибудь. Но и то, что мы успели за два дня посмотреть, стоило затраченных денег и усилий. Ледяные пики Мак-Кинли и прочих шеститысячников над ковром алой осенней тундры и золотой тайги - такого больше нигде не увидишь, просто нет нигде больше в Субарктике таких высоких гор. А лоси в городских скверах, а белые горные бараны на дорожных откосах, а стада белух у пригородных пляжей... Замечательные получились выходные. Как все-таки повезло вовремя проданной "Русской Америке" - ее не постигла судьба изуродованных Камчатки, Чукотки и Колымы.
Большинство же интересных мест на Аляске доступно только по воде или по воздуху. Стоит это довольно дорого, так что пока мы добрались только до фьордов южного побережья. Крайний северо-запад с его вулканами, тундрами, моржами, птичьими базарами и котиковыми лежбищами у нас еще впереди.
По "фьордовому лабиринту" южной Аляски и Канады можно путешествовать много лет. Чего там только нет: сползающие в море ледники, гигантские бурые медведи и стаи белоголовых орланов на нерестовых реках, снежные козы, пасущиеся на отвесных скалах, карстовые пещеры с выходами под ледяные поля, леса гигантских "облачных губок" под водой, и так далее. Черные медведи там бывают всех мыслимых расцветок, от серебристо-голубой до иссиня-черной и от молочно-белой до каштановой. К тому же из всех индейских племен Северной Америки именно у живущих в тех краях тлинкитов и хайда, пожалуй, самое необычное искусство. Сейчас от него остались в основном высоченные тотемные столбы с уникальной, ни на какой другой стиль не похожей резьбой по дереву, но в более глухих деревнях еще можно увидеть фантастические расписные панно и красочные традиционные костюмы.
Тысячи туристов каждое лето плавают из Сиэтла или Ванкувера до Аляски на паромах. Но это очень дорого, к тому же в каждом порту можно провести лишь несколько часов. Поэтому мы доехали до Скагуэя (Skagway) - одного из немногих мест во фьордах, куда есть дорога - а оттуда уже прокатились по окрестностям на самолете и лодке.
В Америке и Канаде есть много разных типов гостиниц: hotel, motel, inn и так далее. Если вам просто надо где-то переночевать и принять душ в дороге, ищите мотель - они, как правило, самые дешевые, но всегда достаточно комфортабельные. А если вы приехали в какое-либо интересное место и хотите пожить там несколько дней, погулять по окрестностям, проникнуться местным колоритом - попробуйте отыскать заведение под названием bed & breakfast (ночлег и завтраки). Гостиничка, в которой мы жили в Скагуэе, словно по волшебству перенеслась туда из какого-нибудь сибирского поселка вроде Диксона или Святого Лаврентия. То же ни с чем не сравнимое ощущение уюта, те же неспешные беседы бывалых путешественников в холле по вечерам, тот же постоянный обмен новостями о погоде, навигации, о способах добраться в разные интересные места вокруг. Так получилось, что из четырех (не считая нас) постояльцев трое бывали примерно в тех же частях Южной Америки, что и я. Поэтому в первый же вечер мы и сами не заметили, как оказались поглощенными беседой о дороге Пуно-Такна в Перу, с которой у каждого из нас были связаны интересные воспоминания.
Бедная Наташка! Весь вечер она сидела с несчастным видом, с завистью слушая, как мы обсуждаем расписание автобусов в Мачу-Пикчу и особенности ловли грызунов туко-туко в Атакаме. Из-за проклятых визовых проблем она уже который год не могла выбраться за пределы Северной Америки. Я чувствовал себя ужасно виноватым - ведь я обещал ей путешествия по всему миру, когда делал предложение!
Да и в Северной Америке мы еще не видели одного из самых интересных уголков - Канадского Арктического Архипелага (недавно провозглашенного эскимосской автономной территорией Нунавут). Во-первых, очень дорого, во-вторых, путешествие туда лучше скомбинировать с Гренландией, в которую нужна датская виза... ну, и была еще причина, о которой речь впереди. Эти острова - самая северная часть суши, и одна из самых малонаселенных, так что там есть, на что посмотреть - эскимосские стойбища, нарвалы, овцебыки, гренландские киты, самые высокие в мире скальные стены - много всего.
Единственное место в Северо-Восточной Канаде, где нам удалось побывать - это поселок Черчилль (Churchill) на границе Нунавута с провинцией Манитоба. Добираться туда из Калифорнии довольно сложно, потому что автомобильной дороги нет, а лететь приходится с несколькими пересадками, причем все рейсы - разных авиакомпаний. К тому же билеты на туристический сезон заранее раскупаются турфирмами, так что нам пришлось их брать за полгода. Когда мы прибыли в аэропорт Сан-Франциско, оказалось, что за эти полгода одна из авиакомпаний перестала существовать, а у других изменилось расписание. Буквально чудом мы все-таки добрались до Черчилля на постепенно уменьшавшихся самолетах, причем интервалы между рейсами везде получились очень маленькие, и через все аэропорты пришлось нестись бегом (особенно тяжело было в Чикаго, потому что тамошний аэропорт - целый город с тремя кварталами и линией метро).
Если вам приходилось бывать в Амдерме или Тикси, вы хорошо представляете себе, как выглядит Черчилль. Поселочек приткнулся на берегу Гудзонова залива как раз в том месте, где тайга переходит в тундру. Летом народ приезжает туда смотреть на розовых чаек и прочих северных птиц, а осенью - на белых медведей (хотя, как мы выяснили, птиц осенью тоже полно, а полярных сов и белых кречетов даже больше, чем летом). Когда в июне залив освобождается ото льда, живущие на нем белые медведи откочевывают в тайгу и проводят там лето почти без еды, лишь изредка подкрепляясь ягодами или подвернувшейся полевкой. В октябре они выходят на побережье и ждут, когда море замерзнет и можно будет охотиться на тюленей. Некоторые забредают прямо в поселок, но большинство собирается на одноименном мысу неподалеку.
Туристы, прибывающие в Черчилль, платят по нескольку сотен, а то и тысяч, долларов за поездку к означенному мысу на специально изготовленных tundra buggies - своего рода автобусах с большими колесами. Мы взяли напрокат маленький грузовичок и вскоре выяснили, что самые крупные медведи - старые самцы размером с небольшую корову - не шляются по побережью, а живут близ городской свалки. Если наведаться на черчилльскую свалку после полуночи, можно подъехать к ним вплотную и спокойно наблюдать, как покрытые копотью великаны бродят среди горящего мусора, словно шайка троллей.
Разумеется, на мыс мы тоже прокатились. Там мы с удивлением узнали, что медведи умеют делать себе подушки из мягкого кустарника. Бедолаги отчаянно скучали и коротали время, отсыпаясь в ивняках, гуляя по замерзшим озерам и общаясь с туристами.
Мы обнаружили в Черчилле еще одну достопримечательность, о которой туристы не подозревают. На небольшом скалистом мысу, местонахождение которого мы храним в секрете, собралось множество гигантских полярных зайцев. Нам повезло с погодой: снег в том году задержался, поэтому побелевших к зиме песцов, куропаток, леммингов и горностаев было видно издалека среди багряной тундры. Но все же наиболее эффектно смотрелись зайцы: величиной со среднюю чау-чау, чисто-белые и невероятно пушистые. К тому же к ним можно было подойти совсем близко. В нескольких километрах южнее, где начиналась тайга, водились уже другие зайцы - американские беляки, совсем маленькие.
На обратном пути из Черчилля нам все же удалось выкроить денек между рейсами и погулять по тайге Манитобы. Эти края больше всего похожи на Тверскую или Новгородскую область, только села в основном украинские.
Атлантическое побережье Канады дальше к югу тоже интересное - гранитные холмы Лабрадора, залежки гренландских тюленей, залив Фанди с самыми высокими в мире приливами - так что нам и туда придется когда-нибудь наведаться. Хотя наши проблемы с въездом-выездом из Штатов вроде бы закончились, и большую часть свободного времени мы собираемся проводить в тропиках, но все-таки хотя бы раз в год выбираться на Север постараемся.
Розовая тундра, замшевые горы -
Солнечная
полночь на Юкон-реке.
Тихий
ветерок гуляет по просторам,
Да
гагары плачут где-то вдалеке.
Что
может быть лучше северного лета -
Хочется
навек запомнить каждый день,
Положить
в карман по капельке от цвета,
Звуки
птичьих песен, запах, свет и тень.
Словно
наша жизнь, это время года:
Коротка
до боли золотая нить.
Мало
нам дано закатов и восходов,
И
с собой нельзя ни капли захватить.