Когда путешествуешь по Соединенным Штатам, особенно по Западу, поначалу кажется, что это страна, где охрана природы победила, равновесие человека с окружающей средой достигнуто, и земля превратилась в райский сад, в котором люди и звери мирно живут бок о бок. Еноты и олени разгуливают по улицам городов, огромные федеральные леса тянутся на десятки миль даже в густонаселенных штатах восточного побережья, а закон о видах, находящихся под угрозой исчезновения, строг настолько, что порой строительство нового поселка или автострады отменяется только потому, что на этом месте водится редкий жук или цветок.
На самом деле все не так уж безоблачно, но и нынешний относительно "зеленый" стиль жизни в Америке - результат многих десятилетий упорной борьбы сторонников охраны природы с остальным населением. Каждый крошечный заповедник, каждый новый закон, ограничивающий загрязнение, или охоту, или вырубку леса, достаются буквально с боем. К тому же все это происходит относительно недавно. Вплоть до начала двадцатого века страна подвергалась такому беспощадному разграблению, какого не видели ни в одной другой части света. Великолепные леса на востоке были практически полностью вырублены, прерии в центральной части распаханы, а реки и озера отравлены бесчисленными фабриками.
В 1901 году президентом США стал Теодор Рузвельт. Он был натуралистом-любителем и романтиком, а к тому же блестяще образованным человеком и в отличие от большинства современников понимал, что происходит. Несмотря на отчаянное противодействие сената, конгресса и "большого бизнеса", он создал множество парков, заповедников и прочих охраняемых территорий. В результате многие стали считать его не совсем нормальным. Если бы не Рузвельт, отчасти остановивший волну всеобщего разрушения, западные штаты наверняка постигла бы судьба восточных. Нам трудно сейчас представить себе, насколько дикими казались в то время идеи Рузвельта. Создать национальный парк на Гранд-Каньоне ему так и не удалось: никто не мог понять, зачем охранять какой-то овраг посреди пустыни.
Впоследствии Рузвельт стал едва ли не профессиональным зоологом. В возрасте 56 лет он отправился в экспедицию на Амазонку, в которой чуть не погиб. "Я должен был поехать. Это был мой последний шанс остаться мальчишкой," - говорил он. А Гранд-Каньон все же стал национальным парком, но лишь в средней части, да и она буквально чудом избежала затопления, в то время как нижняя и верхняя теперь заняты водохранилищами.
Эпоха "победы над природой", когда считалось, что каждую реку надо запрудить плотинами, каждое болото осушить, а каждую пустыню превратить в цветущий сад, началась в Америке немного раньше, чем в России. В 20-х годах, когда у нас вовсю создавались первые заповедники, в Штатах были упразднены многие из созданных Рузвельтом. Истощение природных ресурсов, катастрофические пыльные бури в распаханных и вытоптанных скотом прериях, обмеление рек и судоходных каналов стало одной из скрытых причин Великой депрессии. В это время США во второй раз повезло с президентом. (Надо отметить, что президенты в двадцатом столетии избирались вообще на удивление удачные: двое-трое из восемнадцати были по-настоящему толковые, и еще трое-четверо не совсем скучные. Остальные вроде бы ничем не запомнились, но при существующей системе отбора даже то, что хоть сколько-нибудь яркие личности избираются в Белый Дом один раз из трех - замечательный результат). Франклин Рузвельт не побоялся практически установить в стране социализм, чтобы вывести ее из депрессии, и при этом провел несколько природоохранных законов, положивших начало восстановлению рек и лесов на востоке.
Но полностью вернуть утраченное так и не удалось. Хотя реки и озера стали чище, леса снова выросли на холмах Атлантического побережья, и даже на Великих Равнинах появились кусочки возрожденных прерий, многие ключевые элементы экологических систем утрачены навсегда, и теперь природа не может нормально существовать без вмешательства человека. В отсутствие крупных хищников олени мешают возобновлению леса. Исчезновение китов, косяков промысловых рыб и устричных банок привело к тому, что прозрачные морские заливы превратились в мутные болота. Лососи и осетры, некогда миллионами поднимавшиеся в реки, все еще существуют лишь благодаря многочисленным рыбозаводам.
Когда-то самым ценным деревом в лесах восточных штатов был американский каштан. Огромные деревья давали древесину и съедобные орехи, от которых целиком зависела экономика горных долин. Но в начале ХХ века случайно завезенный из Азии грибок уничтожил каштаны, и теперь все, что от них осталось - построенные из каштановых досок дома в старых деревнях, да разбросанные по лесу гигантские пни. Вот уже почти сто лет эти пни упорно цепляются за жизнь, выбрасывая новые побеги, но по достижении пятилетнего возраста молодые деревца погибают от грибка, не успев принести семян. Все это время селекционеры, генетики, микробиологи и лесоводы пытаются вывести каштан, устойчивый к болезни, но пока неясно, удастся ли когда-нибудь возродить каштановые леса.
Миллионы долларов уходят ежегодно на попытки исправить ущерб, нанесенный в прошлом по незнанию или в погоне за прибылью, подчас грошовой. На искусственное разведение истребленных в природе зверей и птиц, очистку рек, лесопосадки, выкуп у частных владельцев особенно ценных в экологическом отношении участков земли. И в то же время каждый год приносит новые потери, часто невосполнимые. Толпы туристов вытаптывают пляжи и лесные поляны в самых глухих уголках, чрезмерный вылов рыбы разрушает сеть тончайших взаимосвязей между обитателями океанов, бесконечно расползаются одноэтажные пригороды. (Впрочем, городские окраины в Америке выглядят совсем не так, как в России: вместо заваленных строительным мусором пустырей, промзон, военных объектов и уходящих за горизонт дачных поселков, фауна которых ограничивается колорадским жуком, здесь вы найдете живописную мозаику утопающих в зелени частных домиков, парков и лесов).
С приходом к власти нового президента, не блещущего ни интеллектом, ни образованием, и началом экономического спада ситуация заметно ухудшилась: раздались столь знакомые нам по России песни о том, что в эпоху всеобщего обнищания надо не птичек с цветочками охранять, а поддержать лесную промышленность и начать добычу нефти в заповедниках.
Как и в любой стране мира, охрана окружающей среды в США - это не просто развешивание скворечников, как ее многие себе представляют, а тяжелая, непрерывная, изнурительная война с человеческой косностью и жадностью, в которой не обходится без жертв с обеих сторон. Ежедневно, ежечасно в каждом штате идут маленькие сражения за спасение того или иного кусочка дикой природы. Многие из них интересуют лишь кучку специалистов-биологов или жителей какого-нибудь богом забытого поселка, другие попадают на первые полосы газет и привлекают внимание всей страны - как, например, история американского белого журавля.
В прошлом белые журавли водились по всем Великим Равнинам, от Канады до Мексики, и во всех восточных штатах, а зимовали на берегах Мексиканского Залива. Из-за того, что индейцы собирали журавлиные яйца и выжигали траву в прериях, журавли постепенно стали редкими, а с приходом европейцев и вовсе исчезли почти повсюду. К сороковым годам ХХ века охотники перестреляли их всех, кроме двух маленьких стай - одной в Луизиане, другой в Канаде. Несмотря на охрану, птицы в первой стае погибли одна за другой, а во второй их осталось всего тринадцать. Никто не знал точно, где эта стайка гнездится, но каждую осень они прилетали зимовать на заболоченные лиманы вдоль южного побережья Техаса.
Поиски последних гнездовий американских белых журавлей заняли пятнадцать лет. Для многих канадских натуралистов это стало своего рода навязчивой идеей. В то время не было миниатюрных радиопередатчиков спутниковой связи, которыми пользуются сейчас зоологи для слежения за перелетными птицами, и единственный метод поиска был прост - стараться исследовать как можно больше болот и озер за короткое северное лето, проходя и проплывая сотни километров по таежной глуши. Напомню, что репеллентов от комаров в те времена тоже не было.
В 1954 году бригада лесных пожарных случайно обнаружила гнездовья журавлей, пролетая на вертолете над национальным парком Wood Buffalo - огромным заповедником в самой глухой части Канады. Это удивительный уголок тайги, где самые северные кусочки прерии переходят в бескрайние лесотундровые болота. Отсюда журавли летают зимовать за тысячи километров, в небольшой, основанный Франклином Рузвельтом резерват у города Галверстон в Техасе.
Поскольку речь шла об одной из самых больших и красивых птиц Америки, история журавлей привлекла внимание широкой публики. Благодаря строгой охране (была даже попытка предоставить мигрирующим журавлям сопровождение в виде эскадрильи истребителей) их численность постепенно возросла почти до двухсот, несмотря на постоянные потери из-за столкновений с линиями электропередач и прочих опасностей. Но все они по-прежнему гнездятся на маленьком участке тайги и зимуют только в одной части техасского побережья. Достаточно сильного шторма или эпидемии, чтобы эта стая перестала существовать.
Конечно, журавлей давно уже завезли бы куда-нибудь еще, благо разводить их в зоопарках достаточно несложно. Проблема в том, что молодые птицы не знают, куда им лететь на зимовку, пока родители не покажут им дорогу. Весной молодежь уже сама возвращается к местам гнездовий, и в дальнейшем летает на юг самостоятельно. Поэтому до сих пор удалось создать лишь одну новую стаю журавлей - во Флориде, где они могут жить на одном месте круглый год.
Были попытки подкладывать их яйца в гнезда мелких канадских журавлей, которые живут чуть ли не на каждом приличном болоте страны, чтобы приемные родители научили подкидышей искусству миграции. К сожалению, этот метод не сработал. Проклюнувшись из яиц, маленькие журавлята запоминают облик новых родителей, и в дальнейшем считают себя канадскими журавлями, а на птиц своего вида не обращают внимания.
Положение казалось безвыходным, пока в 80-х годах не возникла новая идея - настолько смелая, что ее долго не принимали всерьез. Один канадский дельтапланерист-любитель по имени Билл Лишман случайно попал на просмотр научно-популярного фильма о диких гусях, в котором, в частности, упоминалось что новорожденные гусята приучаются следовать за первым же движущимся предметом, который увидят, и затем считают его своей матерью. Если это человек, то они будут потом сопровождать его везде, даже после того, как научатся летать.
Билл выкормил несколько гусят канадской казарки, и когда они выросли, то летали за ним повсюду - независимо от того, шел он пешком, ехал на велосипеде или летел на дельтаплане. С помощью мотодельтаплана Билл научил их мигрировать: в 1988 году, сопровождаемый восемнадцатью казарками, он за пару недель долетел до гусиных зимовок на юге США.
Теперь эту методику применяют для создания перелетных популяций других редких птиц - не только гусей, но также лебедей и журавлей. С каждым видом связаны свои сложности. Если гуси, воспитанные человеком, все же себя людьми не считают и в дальнейшем нормально создают семьи с другими гусями, то выкормленные людьми журавли впоследствии проявляют сексуальный интерес только к людям. Поэтому приходится заниматься выращиванием журавлят, одевшись в специальный бело-черный костюм, и кормить их с помощью искуственной журавлиной головы.
После нескольких лет экспериментов с канадскими журавлями, в октябре 2001 года восемь молодых белых журавлей (собственно, в первую осень они еще не белые, а рыжие) взлетели вслед за двумя мотодельтапланами со степного болотца в Висконсине и направились на юго-восток, к сырым лугам центральной Флориды. Поскольку дельтаплан, в отличие от журавлей, может летать только днем и в хорошую погоду, да к тому же не способен проводить в воздухе по шестнадцать часов подряд, на путь в 2200 километров им потребовалось шесть недель - примерно втрое больше, чем диким журавлям. Перед этим птиц пришлось долго готовить к путешествию - целых три месяца.
Весь этот замечательный проект организован несколькими пилотами-любителями на деньги от частных пожертвований. В ходе подготовки перелета пришлось заручиться согласием сотен фермеров, живущих вдоль трассы, на использование их полей для ночевок, заправок и аварийных посадок. Ведь садиться можно не на всяком ровном участке земли, а лишь на таком, где поблизости нет людей, домов и кустарников. Молодые журавли не должны забывать, что от всех этих объектов может исходить опасность, будь то ружейный выстрел или внезапное нападение койота.
Сейчас, когда я пишу эти строки, семь журавлей (одна птица погибла из-за шторма) и два совершенно измученных человека в белых халатах находится уже в северной Флориде, всего в двух дневных перелетах от цели путешествия. В пути их сопровождали отвратительная погода, постоянные поломки, а также зрелище автомобильных пробок, мгновенно возникавших на дорогах при виде движущегося по небу причудливого клина. Весной птицам придется возвращаться на север - уже самостоятельно. Пожелаем им удачи.
Наше время - как поздняя осень:
С
каждым днем меньше красок на свете,
Словно
ветер холодный уносит
Птиц
и зелень - всю память о лете.
Мир
становится серым и скучным,
Им
владеют серьезные люди,
И
все ближе угрюмые тучи,
И
весны, к сожаленью, не будет.