Глава седьмая. Золото инков

Мы должны очистить нашу землю от белых людей, ибо они -
источник заразы. Они разносят болезни, поражающие тело. Хуже того,
они разносят болезнь, поражающую душу - безумную страсть к золоту.
Тупак Амару.

Проснувшись утром, я обнаружил, что еле двигаюсь - после каждых нескольких шагов голова кружилась так, что я едва не падал. По-видимому, это была укаяльская лихорадка. Тем не менее нашел в себе силы плотно позавтракать (дважды) и побрел в город. К обеду приступ закончился, но я знал, что через день он повторится.

Я решил попытаться устроиться ⌠гидом-натуралистом■, чтобы съездить в Ману еще разок-другой и подзаработать. За месяц, проведенный в заповеднике, я перезнакомился со всеми гидами, а после вынужденного сплава по реке без лодки меня стали считать величайшим натуралистом всех времен и народов, поэтому я был уверен, что в любую туристическую компанию устроюсь без труда.

Действительно, во всех четырех компаниях, организующих турпоездки в Ману, мне были очень рады. Все предлагали хорошую работу, но только с апреля. Дожди означали конец туристического сезона, и компании ожидал простой до весны. Только владелец фирмы ⌠Aventuras ecologicas■ дон Алехандро предложил мне взять группу, которая должна была стартовать через два дня.

Проторчать лишних два дня в городе было малоприятной перспективой, но очень уж хотелось попасть в Ману еще хоть на недельку. Настораживало лишь одно: во время разговора дон Алехандро, узнав, что я из России, радостно сообщил мне:

- А я коммунист! Точнее, троцкист. Только учение Маркса-Троцкого приведет нас, людей труда, к победе и процветанию!

⌠Нельзя верить коммунистам,■ - подумал я и на всякий случай продолжал заглядывать в другие турбюро - ⌠Expediciones Manu■, ⌠High Risk Travels■ и ⌠True Adventures■, но безуспешно.

Любая туристическая фирма, которая хочет брать с клиентов действительно большие деньги, обязательно должна предлагать им ⌠риск■ и ⌠настоящие приключения■. При этом все должно быть организовано так, чтобы на самом деле с головы клиента не упал ни один волос. Собственно, именно того и ждут путешественники наших дней: побольше риска, опасностей и приключений, но домой вернуться потолстевшим и без единой царапины.

В промежутках между ⌠деловыми визитами■ я продолжал методично отъедаться, циркулируя между рестораном ⌠У Атауальпы■ и кафе-мороженым ⌠Уаскаран■. Вечером, когда температура резко падала, возвращался в отель, заворачивался в оба спальника и приступал к научным исследованиям. На этот раз сферой моей научной деятельности стала молодежная сексология.

Отель располагался в старинном доме, построенном еще при жизни Писарро на инкском фундаменте. Новые владельцы разделили его обширные залы фанерными перегородками, так что получилось множество крохотных каморок. Из своей комнаты я мог слышать одновременно несколько десятков пар в соседних номерах, так что накапливался определенный статистический материал. На основании исследования я могу констатировать полную несостоятельность некоторых распространенных в обществе мифов.

Первый - о высокой теоретической и практической подготовке современной молодежи. Примерно у половины пар coitus длился меньше пяти минут. Только четверть женщин достигала оргазма (и столько же - симулировали), а успеть словить кайф дважды не удавалось почти никому. Многие мужики (в испаноязычных парах - больше половины) начинали акт без всякой подготовки.

Второй - о том, что обрезание повышает продолжительность. В отеле было много ивритоязычных парочек и одна арабская, но их результаты ничем не отличались от, прямо скажем, позорных средних показателей.

Третий - о том, что брюнетки темпераментнее блондинок. В ряде случаев при визуальном контакте мне удавалось иденцифицировать девушек, уровень реакции которых был мне уже известен по данным аудионаблюдений. Никакой корреляции с цветом волос и вообще типом внешности не отмечено.

На второй день приступ лихорадки повторился, но не так сильно. В довольно жалком состоянии я зашел в контору заповедника, чтобы отдать в ⌠Бюллетень Ману■ заметку о встрече оленя-пуду. Пока набирал ее на компьютере, из кабинета появилась начальница - сеньора Анна.

- Говорят, ты любишь приключения? - спросила она.

- А что? - осторожно переспросил я.

- Вот трое американцев, - она показала на группу гринго, сидевших в приемной.- Они отправляются искать золото инков, и им нужен проводник. Пойдешь с ними?

Я выслушал их план и схватился за голову.

Фантастические сокровища инкской империи завели в гроб не одну сотню кладоискателей. Сумма возможного ⌠приза■ так велика, что заставит потерять рассудок кого угодно. Ведь инки располагали богатствами, не имеющими аналогов в истории.

Всем известна участь Атауальпы, который, попав в плен к испанцам, в качестве выкупа заполнил золотом зал Храма Солнца (его потом все равно казнили). В том же храме был ⌠золотой луг■ - обширный двор, покрытый изготовленной из золота травой с цветами, птицами и бабочками. Золотые пастухи пасли на ⌠лугу■ золотых лам в натуральную величину. Все это испанцы переплавили в слитки.

Но еще Инка Гарсиласо де ла Вега, первый историограф империи, указывал, что основные сокровища хранились вне Куско и бесследно исчезли. Казнив Атауальпу, Писарро провозгласил инкой Тупака Амару. Тот не пожелал быть марионеткой, ушел на восток и начал освободительную войну. Сопротивление продолжалось несколько десятков лет. Последняя база повстанцев и, возможно, их сокровищница не найдены до сих пор - они скрыты где-то в поясе облачных лесов.

В Куско все уверены, что сокровища находятся под защитой инкских богов. ⌠Боги прячут город в туман, - говорят местные жители, - поэтому его нет на космических снимках■.

Конечно, найти город и вагон золота было бы замечательно, но в остальном предприятие оказалось совершенно идиотским. Трое американцев собирались пройти в парк через один из перевалов и сплавиться по Alto Manu (Верхней Ману) на надувных лодках. Но дело даже не в том, что резиновая лодка долго не протянет на местных реках с их бесчисленными корягами. Этот маршрут используется со времен каучукового бума, и прилегающая территория - одна из немногих более или менее изученных в горной части парка.

Сами ⌠авантюристы■ мне тоже не понравились. Типичная ⌠золотая молодежь■, пытающаяся на деньги родителей заработать репутацию крутых с минимумом риска и максимумом комфорта. Их сопровождали переводчик с манерами профессионального фарцовщика и радист перуанских ВВС с татуировкой гомосека-проститутки на запястье. Единственным нормальным человеком во всей шайке был повар-итальянец из ⌠True Adventures■.

Поэтому я хотел было отказаться, даже после того, как мне предложили платить сто долларов в день. Но сеньора Анна отвела меня в сторону и сказала:

- Владимир, я тебя очень прошу. Не все ли равно, удастся им сплавиться или нет? У них безумное количество денег. За маршрут по парку они нам платят сумму, равную нашему бюджету за полгода. А если что-нибудь случится, - она многозначительно посмотрела мне в глаза, - ВВС вышлют вертолет. Летать над Ману запрещено, так что в этом случае они нам заплатят еще столько же. Постарайся только, чтобы никто не утонул и не общался с индейцами.

- Но как ВВС узнает, что нас надо забрать?

- Сообщите по радио.

- Так ведь радио утонет в первую очередь!

- Доберетесь до верхнего кордона, Панчо вызовет вам вертолет.

В конце концов я согласился, но при условии, что деньги за каждый день мне будут выплачивать с утра. Через час выяснилось, что старый троцкист действительно соврал насчет работы, так что наутро я сел на поезд и поехал в Мачу-Пикчу. С ⌠клиентами■ я должен был встретиться вечером в городе Quillabamba на реке Укаяли.

Железная дорога из Куско в Кийябамбу - одна из самых оригинальных в мире. Сначала поезд долго ездит взад-вперед, поднимаясь зигзагом на перевал. Внизу расстилается панорама Куско - море черепичных крыш и соборов одного цвета с красноватыми горами вокруг. Потом дорога идет по широкой долине с бескрайними луковыми полями на древних террасах, где состав то и дело останавливается в маленьких деревнях. (Можно сесть в ⌠туристский поезд■, который гонит без остановок, но он в десять раз дороже.) В каждой группе деревень индианки ходят в других шляпах - они бывают похожи на вазу, каску, стол под скатертью или барабан. Головные уборы мужчин более однообразные - вроде лыжных шапочек-■петушков■, но с наушниками. Долина сменяется узким каньоном, где в некоторых местах рельсы проложены по вбитым в скалу кронштейнам. На очередной станции все туристы помоложе выскакивают - здесь начинается ⌠Inka Trail■, старая инкская тропа в Мачу-Пикчу через высокий перевал. Я тоже собирался по ней пройти, но поленился, и правильно сделал - ходу три дня, и всюду слишком много народу.

Дальше дорога спускается в глубокую теснину, по которой река Кийябамба (так здесь называют Укаяли) продирается через горы к Амазонской низменности. В каньоне мы остановились - впереди сошел с рельс ⌠туристский поезд■. Последние километры пришлось идти пешком, но это очень красивый участок, а на реке полно интересного - цапли, ручьевые утки (в деревнях их держат как домашнюю птицу) и так далее.

От станции до Мачу-Пикчу всего пять километров, но автобус стоит 10$. Поперек серпантина вьется узкая стежка - последний участок ⌠Инкской тропы■, которой пользуются бедные местные жители, чтобы втащить на 800 метров вверх ящики с сувенирами и мороженым. Я полез по тропинке и не пожалел. Склон покрыт своеобразной растительностью - сухим облачным лесом. Над густой травой возвышались гигантские орхидеи Selenipedium с большими розовыми цветками, вокруг которых вился рой разноцветных колибри. Большие стаи черноголовых горных попугаев (Nandaya nanday) со свистом проносились над головой, пикируя к реке.

Machu Picchu, священный город Империи, расположен в одном из самых красивых мест на Земле. Ко времени прихода испанцев он был уже покинут жителями, поэтому конкистадоры не смогли его найти и разрушить. Город открыли только в начале нашего века. Он сохранился полностью, разве что соломенных крыш на большинстве зданий уже нет.

Мачу-Пикчу построен на пологой седловине. С севера и юга его ⌠охраняют■ два острых скалистых пика. К западу и востоку седловина обрывается в бездонные ущелья - на дне одного из них едва виднеется белый квадратик станции. А вокруг вздымаются странные горы с почти вертикальными склонами, покрытыми густым лесом, и вершинами в виде клыков. ⌠Частокол■ гор тянется до самого горизонта, окутанного таинственной голубой дымкой.

В городе мало жилых домов, но множество храмов, дворцов, священных бань со сложной системой водоснабжения и площадей с алтарями. На самом главном алтаре возвышается камень странной формы - возможно, часть прибора для вычисления дат затмений. В другом месте стоит вертикально плоская гранитная плита со стертым рисунком. Первоначально на ней была высечена священная карта Империи, но потом государство инков стало так быстро расти, что карту приходилось без конца переделывать, и теперь она совсем неразборчива. И все постройки, вплоть до ступенек лестниц, выполнены в неповторимой инкской манере - исключительно аккуратно, со слегка сходящимися кверху стенами из больших гладких камней с закругленными углами.

Спустившись вниз, я добрался на попутном тепловозе до Кийябамбы, где мои ⌠клиенты■ как раз пытались поставить палатки на окраине. Мне понадобилось целых полчаса, чтобы разобраться в сложной ⌠фирменной■ конструкции. Под утро прошел легкий дождик, и палатки тут же начали протекать. Но пока американцы были полны энтузиазма. У меня тоже было отличное настроение, благо очередной приступ лихорадки оказался совершенно символическим (больше они уже не повторялись - в отличие от малярии, укаяльская лихорадка часто проходит сама). Мы поднялись на грузовике под перевал, а потом взяли носильщиков и вьючных лам и десять часов карабкались вверх по стертым ступенькам инкской дороги.

Перевал Fitzcarraldo (4104 м) оказался местом холодным, сырым и ветреным. Когда-то Карл Фитцджеральд прошел здесь с пятью индейцами, чтобы заготовить в верховьях Ману каучук, ставший основой его фантастического состояния. Но богатство не пошло ему впрок: ⌠каучуковый барон■ сошел с ума. С тех пор перевалом почти не пользуются. Полузаросшая тропинка круто спускается вниз через облачный лес.

Спуск через меняющиеся пояса растительности был бы для меня огромным удовольствием, если бы не ⌠клиенты■. Как только мы нырнули в облака и холодный дождь полил за шиворот, они начали ныть. Я шел впереди, поминутно ожидая. что кто-то из них подскользнется на липкой грязи и рухнет мне на голову. Из-за громкой ругани американцев за весь вечер мы не видели ничего живого, кроме колибри и пары скальных петушков. Я немилосердно подгонял остальных, и к вечеру мы успели спуститься на более теплый уровень, но дождь шел и здесь. Поскольку все палатки, кроме моей, отчаянно протекали, утром вид у ⌠авантюристов■ был поразительно жалкий. А когда выяснилось, что носильщики и переводчик дальше не пойдут и оставшиеся 2000 метров спуска придется тащить груз самим, они впали в тупое отчаяние.

Нам пришлось взвалить на себя мокрые палатки и три тяжеленные лодки. В течение всего дня дождь не прекращался ни на минуту. Кроме разнообразных лягушек, колибри (уже других) и черных дроздов, все живое благоразумно скрывалось прежде, чем мы к нему приближались.

Ночью я сделал вылазку по окрестностям и все же нашел кое-какую живность - опоссумов Marmosa, пушистых древесных хомяков (Lenoxus) и больших ночных птиц - потто (Nyctibius). Но днем мы опять ничего не видели, хотя уже спустились в горные тропические леса - разве что стайка горных шерстистых обезьян (Lagothrix flavicauda) иногда мелькала в ветвях.

Мы вышли к Alto Manu, накачали лодки и помчались вниз, лавируя меж камнями и корягами. Вообще-то сначала планировалось пройти по реке вверх и обследовать долины притоков, но теперь никто и не заикался о ⌠поиске золота■. Бедным американцам хотелось только одного - скорее добраться до мест с летной погодой, вызвать вертолет и улететь.

Согласно заключенному мною контракту на пяти страницах, за мной было закреплено множество обязанностей, включая охрану от индейцев, змей и ягуаров, предсказание погоды и выбор места для лагеря. Все это оказалось не так сложно, как может показаться. До самого Таякоме мы не видели ни следа индейцев и змей. Под перевалом попался след пумы, но старый. Во время ночевок я уходил в лес и пытался подманить ягуара, рыча в двухлитровый ⌠пузырь■ из-под пепси-колы. Мне никто не ответил, но зато ⌠клиенты■ заметно присмирели.

Ну, а предсказать погоду и вовсе легко. В тропическом поясе дождю предшествует массовое появление лягушек, а в облачных лесах его можно смело предсказывать всегда. Если вдруг и выдастся ясный денек, это такая редкая радость, что про ошибку прогноза никто не вспомнит.

Благодаря моему мудрому руководству сплавом первую пробоину мы получили только через двадцать минут. Двое американцев, плывших в последней лодке, совершенно не чувствовали реку и даже не могли точно следовать за остальными. Ровно через час они задели за камень и оторвали свежую заплатку. Мы снова их заклеили, но буквально через километр они налетели на корягу и распороли правый борт по всей длине.

Пришлось нам разместиться на двух оставшихся лодках, а левый борт третьей согнуть кольцом и в получившийся мешок сложить пластиковые ящики с продуктами. Эту ⌠корзину■ мы взяли на буксир. Благодаря стремительному течению мы двигались очень быстро и вскоре, выйдя из гор, подошли к Таякоме.

Мужчины деревни выстроились на высоком берегу с копьями в руках, приняв грозный вид, с которым они всегда встречают пришельцев. Мои ⌠клиенты■ вовсю чихали и кашляли после трех дней под дождем, поэтому пускать их в деревню было никак нельзя. ⌠Кажется, дикари вышли на тропу войны, - сказал я, - разгружайте продукты, а я попробую поговорить с вождем. Если съедят, считайте меня погибшим за охрану природы■.

Я поднялся наверх и скороговоркой объяснил Феле ситуацию. Он понял с полуслова и, подняв копье, коротко отдал команду. Мгновенно все племя с грозным ревом бросилось на нас. Мои спутники отчалили с такой быстротой, что я едва успел вскочить в лодку. ⌠Корзина■ с продуктами осталась на берегу. Зайдя по пояс в реку, индейцы проводили нас злобными воплями, потрясанием копий, а кто-то даже не пожалел пустить вслед стрелу. Нет для настоящего мачигенга большего удовольствия, чем хороший театрализованный розыгрыш.

Перегруженные лодки глубоко сидели в воде, но быстрое течение избавило нас от необходимости грести. Мы успели проскочить три четверти пути до Пакицы, прежде чем очередной раз наколоться на корягу. Берега были пустынны, лишь мокрые лесные сокола (Micrastur) с несчастным видом сидели на торчащих из воды сучьях. Из затопленного леса доносились хлюпанье, плеск, чавканье и прочие звуки поднимающейся воды.

Поскольку влезть вшестером в последнюю лодку было никак невозможно, пришлось нам выкинуть рацию, палатки и прочий хлам (кроме моего, конечно). ⌠Клиенты■, радист и повар сели в лодку, а мне пришлось плыть верхом на половинке. В Пакицу мы добрались к вечеру, проделав за день путь, который в сухой сезон занимает три дня. Дождь очень кстати кончился, Панчо вызвал нам вертолет и потихоньку выяснил у меня, где мы оставили снаряжение, поскольку рассчитывал забрать его, как только начнет спадать вода. После моего рассказа о нашем бегстве из Таякоме Панчо все время хихикал, так что американцы, кажется, сочли его не совсем нормальным.

Я нацепил маску и отправился исследовать затопленный лес. Стайки рыбок плавали в переплетении стволов, речные крабы бродили по оленьим тропинкам. К сожалению, среди вечерней тишины вскоре послышался шум вертолета. Отсюда до Куско по прямой всего около трехсот километров, так что чертовы вояки успели забрать нас засветло, лишив меня возможности получить еще сотню долларов на следующее утро.

Как только перевитая кружевом рек сельва исчезла из виду, мои ⌠клиенты■ заметно приободрились. Из мокрых скулящих созданий они на глазах превращались в опытных путешественников, потомков конкистадоров. Нетрудно было представить, как будут они рассказывать подружкам об опасной экспедиции. Жаль, не придется мне услышать их увлекательные истории - про ночевки в сердце дебрей под развесистым ямсом, про перестрелки с людоедами-индейцами, про кишащие змеями и ягуарами джунгли, про грубого, но честного туземца-проводника, про виртуозный сплав по водопадам бешеной реки... Впрочем, подобные повествования мы все читали, и не раз.

Несмотря на позднее время, в конторе национального парка царило веселое оживление. Я сдал американцев с рук на руки сеньоре Анне, которая немедленно оштрафовала их на соответствующую сумму за пользование вертолетом в запретной зоне. Потом мы распили с коллективом бутылочку, я быстренько натюкал на компьютере статью ⌠Список видов колибри, отмеченных в парке Ману и на сопредельных территориях■ (за месяц встречено 55 видов), тепло со всеми попрощался, забрал в отеле вещи и успел на последний автобус в Пуно.

На юге Перу горная система Анд расширяется и в Боливии достигает 700 километров в ширину. Несколько хребтов тянутся параллельно с севера на юг, а между ними лежит Альтиплано - высокое плато, очень похожее на Тибет. Как и Тибет, эта плоская поверхность поднята на высоту около 4000 метров и покрыта пустынной растительностью. Такие поросшие низкой травой холодные, сухие, вечно продуваемые ледяным ветром пространства называются пуна.

Суровое, выжженное солнцем Альтиплано кажется скучным и безжизненным. Здесь центр видообразования кактусов и грызунов, но первые едва торчат из земли, а вторые вообще прячутся в норах, почти не появляясь на поверхности. Однако эти неприветливые плато - один из древнейших центров цивилизации, а их недра скрывают сказочные богатства.

В Пуно я попал в день праздника Икеке, доброго бога подарков и торговли. По преданию, если в этот день купишь какой-нибудь игрушечный предмет, то вскоре приобретешь и оригинал. Поэтому народ закупает в магазинах множество игрушечных автомобилей, телевизоров и кукольных домиков, а некоторые оптимисты - даже модели самолетов.

Городок стоит на берегу Титикаки, одного из самых больших высокогорных озер. Дальний, боливийский берег почти не видно - лишь изредка проступит сквозь дымку зубчатый силуэт гор. Многие части озера совсем мелкие и сплошь заросли ряской или камышом, но в других местах глубина достигает сотен метров и бывают сильные шторма.

На озере живет удивительный народ - племя Uros. Когда-то такие низкорослые темнокожие индейцы населяли всю Южную Америку, но потом их вытеснили другие, и древняя раса сохранилась только на Огненной Земле и Альтиплано. Чтобы избежать контакта с пришельцами, индейцами кечуа-аймарской языковой семьи, урос покинули берега и стали жить на воде. Из камыша Scripus californicus, заросли которого тянутся на десятки миль, они строят плавучие острова диаметром до полукилометра. Такие камышовые маты веками плавают по озеру, то садясь на мель, то снова пускаясь в путь. Нижние слои медленно гниют, но индейцы наращивают свои острова сверху. Связь между ними поддерживается с помощью камышовых лодок, сходство которых с древнеегипетскими так поразило в свое время Тура Хейердала (на самом деле различий в конструкции, по-моему, тоже очень много).

Сейчас чистокровных урос уже нет - все они имеют примесь аймарской крови. Некоторые деревни все еще живут ловлей рыбы, разведением гигантских жаб и доращиванием взятых из гнезд птенцов, другие стали ⌠туристскими■. Чтобы бесплатно сфотографировать любого из урос, будь то ребенок или дряхлая старуха, надо обладать большой ловкостью.

Дома и даже церкви урос - просто шалаши из камыша, но остров выдерживает и вес современного здания таможни. Таможня необходима беднягам, ведь их острова постоянно перегоняет ветром то на перуанскую, то на боливийскую часть озера.

Титикака буквально кишит водоплавающей птицей. В ряске копошатся утки, на плесах гоняются за рыбой бескрылые чомги (Rollandia microptera), молодым камышом кормятся савки (Oxyura), а в зарослях взрослого бродят камышницы. Гигантские лысухи (Fulica gigantea) строят для своих гнезд плавучие островки на манер индейских. В более открытых частях озера кормятся многотысячные стаи плавунчиков (Phalaropus tricolor), прилетевших на зиму из прерий Северной Америки.

С детства ненавижу холодную воду, и всю жизнь приходится в нее лазить. Но должен же я был посмотреть, что таится в глубинах столь богатого жизнью озера! Вода оказалась необыкновенно прозрачной, особенно под плавучими островами и зарослями ряски, куда не проникал свет. Медленно паря в полусотне метров над илистым дном, я мог различить стайки рыбок и удивительных гигантских жаб (Telmatobius). В богатой кислородом воде озера эти похожие на пузырь существа обходятся кожным дыханием и никогда не поднимаются к поверхности. К счастью, день выдался солнечный, так что я быстро согрелся, выйдя из ледяной воды.

Несколько сотен тысяч лет назад озеро Титикака занимало большую часть Альтиплано, и с тех пор по всему плато остались его ⌠осколки■ - реликтовые озера. На одном из них, небольшом, но глубоком, в нескольких километрах от Пуно, есть круглый островок Sullistani, связанный с берегом узкой насыпью. С глубокой древности это место считалось священным и использовалось как место захоронения вождей.

Первые погребальные сооружения, относящиеся к X-V векам до н. э., представляют собой просто большие ⌠шкафы■ из камней. Потом Суйистани долго оставалось заброшенным - в то время все Альтиплано подчинялось власти Тиуанако, города в Боливии. В IX веке империя Тиуанако распалась, и в этом районе возникла особая культура Colla. Именно в период Койя были созданы знаменитые ступы, делающие островок одим из чудес Южной Америки.

На вершине острова возвышается десяток гигантских сооружений в виде опрокинутых стаканов. Они построены из кубических плит размером больше метра. Внутри ⌠стакана■ сложена внутренняя конструкция, похожая по форме, но из маленьких камней, скрывающая погребальную камеру. Две ступы не достроены, и можно видеть все стадии работы - как тащили из каменоломен гранитные блоки, как шлифовали, как подгоняли друг к другу притиркой. Среди бесплодной бурой пуны, крошечных кактусов и черных глубин озера эти странные сооружения выглядят на редкость загадочно - не случайно их строителями не раз объявляли инопланетян. Какой смысл придавался конструкции, никто не знает. По одной теории, две оболочки обозначали дневное и ночное небо, по другой - матку и живот Матери-Земли, по третьей - член во влагалище... есть еще десяток гипотез.

Койя постепенно распространили свою власть на все Альтиплано, но тут с севера на них обрушилась армия инки Пачакутека Великого. В долгой кровопролитной войне Пачакутек победил. Но и он сам, и его наследники отнеслись к культуре Койя с большим уважением. Язык аймара, на котором говорят жители плато, был единственным, кроме государственного кечуа, на котором разрешалось говорить в империи инков. Известно, кстати, что члены правящей семьи говорили между собой не на кечуа, а на каком-то секретном языке, известном только им - возможно, на древнеаймарском.

Авторитет священного острова был так велик, что новые правители стали пользоваться им как фамильным кладбищем. Их ступы не так велики и построены в инкской манере из квадратных камней с закругленными углами. Инки правили недолго - их сменили испанцы, которые разграбили все захоронения и многие из них повредили или разрушили.

Остров особенно красив на закате. Стихает безжалостный ветер, замирают на камнях высокогорные игуаны (Liolaemus), в черных заводях озера неподвижно стоят фламинго. Изредка прожужжит над цветущим кактусом колибри, мелькнет в траве горная морская свинка (Microcavia) или донесется тихий щебет пустынных вьюрков (Diuca). Постепенно серые ступы словно раскаляются докрасна в лучах низкого солнца, но вот оно садится - и они остаются черными силуэтами на фоне догорающего неба. Сразу становится холодно, и снова запевает свою песню ледяной ветер плато.

Из Пуно я поехал ночным автобусом в Такну на берегу океана у границы с Чили. Автобус быстро катил по схваченному ночным морозом Альтиплано, пассажиры спали, закутавшись, или слушали проповедника - усатого сеньора благообразного вида с добрым взглядом. Мягким голосом седой человек напоминал нам простые истины - люби ближнего, не отказывай в помощи, не презирай нищего. Стопка христианских книжек, которыми он торговал, таяла на глазах.

Вдруг автобус резко затормозил. Маленький белый ⌠рафик■ торчал из кювета, задрав к небу задние колеса. Кучка аборигенов с потерянным видом сгрудилась рядом, стуча зубами. Любопытные пассажиры мгновенно высыпали на дорогу, но пронзительный ледяной ветер со снежной крупой загнал почти всех обратно.

- Что ты собираешься делать? - спросил проповедник шофера.

- Как что? Сейчас тросом зацепим и вытянем.

- Ты что, с ума сошел? Из-за каких-то грязных крестьян мы будем час торчать тут на морозе?

- Да ведь делов-то на пять минут!

- Ты моим временем не распоряжайся! Я твоему начальнику пожалуюсь - уволят в два счета! А ну, быстро поехал!

- Может, хоть людей заберем?

- Что? Без билета? Пускать в салон этих свиней? Клянусь Матерью Божьей...

- Поехали! - закричали несколько голосов из салона.

- Международная Инспекция по Контролю! - скромно представился я, подойдя к ним и помахивая Индульгенцией. - В чем дело, сеньоры?

- Сеньор инспектор, - склонился передо мной продавец книжек, - какая честь! Я вот тут принимаю меры против нарушений расписания...

- Всем мужчинам выйти из автобуса! - скомандовал я. - Цепляй трос, чего ждешь?

Ровно через минуту мы дружными усилиями вытолкали ⌠рафик■ на асфальт. Проповедник пытался было поруководить, но я незаметно поддел его под коленки натянутым тросом, и он рухнул в грязную лужу, проломив тонкий ледок. После этого никто уже не мешал нам спать - бедный сеньор был вынужден раздеться догола и сидел рядом с шофером на горячей крышке мотора, стуча зубами.

В Такне было серо, сыро и очень холодно. Ежась, я думал о том, что мне предстоит проехать еще несколько тысяч километров на юг. Если здесь, на широте Фиджи, такой дубняк, что будет рядом с Антарктикой? Единственная надежда - на весну, которая должна вот-вот начаться, ведь скоро октябрь, а он в южном полушарии соответствует нашему апрелю...

На последние перуанские сольки я купил пару слайдовых пленок (в Чили они втрое дороже) и два мешка булок. В Чили установлены очень строгие карантинные правила - из Перу и Боливии запрещен ввоз продуктов. Причина - опасность завоза плодовой мушки, которая может уничтожить знаменитые сады. Для надежности при пограничных шмонах изымают не только фрукты, но даже консервы. Поэтому один мешок я спрятал в спальник, а другой ухитрился сжевать весь, пока ехал на такси к границе. Машину мы взяли в складчину с японской туристкой, которая представилась учительницей английского (при этом по-английски она знала только слова ⌠yes■, ⌠no■ и ⌠please■).

Перуанская виза у меня была просрочена почти вдвое, но пограничник спал на ходу и ничего не заметил. Чилийский таможенник обыскал мой рюкзак (булки не нашел) и повернулся к японке.

- No, please! - сказала она, прижимая к себе рюкзачок.

Чилиец удивился, но все же молча забрал у нее рюкзак и стал вынимать вещи одну за другой. Чем глубже он забирался, тем отчаяннее она протестовала. Через минуту мужик был абсолютно уверен, что где-то в рюкзаке спрятан героин или еще что-нибудь ужасное. Используя вопли несчастной жертвы как сигналы ⌠горячо-холодно■, он в конце концов сузил круг поисков до косметички.

- No, please!!! - закричала она, ломая руки.

Кровожадно усмехаясь, офицер вытряхнул содержимое косметички на стол. Там оказались пудреница, расческа, пачка презервативов и ⌠тампакс.■ Бедная японка чуть не билась в истерике, а таможенник никак не мог понять причину столь странной реакции. Машинально раскурочив тампон, он отпустил ее и долго озадаченно глядел вслед. Самое интересное, что по документам она и вправду была учителем английского.

На этой широте дождей не бывает даже в годы Эль-Ниньо, а туманы с моря проходят на высоте около пятисот метров, поэтому береговая пустыня и поднимающиеся над ней склоны гор абсолютно лишены растительности. Жизнь есть только в долинах рек, стекающих с Альтиплано. В устье одной из рек расположена Арика - самый северный город Чили.

Страна мне понравилась с первого взгляда. Народ живет совершенно по-европейски, но цены в супермаркетах вполне умеренные. Население представляет собой пеструю смесь выходцев из всех европейских стран, но говорит на внятном и правильном испанском. Несмотря на высокий уровень жизни, попутку поймать довольно легко - редкое сочетание. В первом же ларьке я, наконец, нашел чиримойю - странный чешуйчатый фрукт с непередаваемо нежным вкусом, словно смесь земляничного, ананасового и бананового йогурта. К сожалению, это чудо совершенно невозможно хранить больше двух суток.

В Арике есть даже свой вид колибри - Elidia garellia, который не встречается нигде в мире, кроме садов и предместий этого города. Она летает днем, а утром и вечером ее сменяет обычная в пустынях Перу Phodopis vesper. Другая достопримечательность городка - огромное скопление бурых пеликанов на набережных и причалах. Словно толпы древних ящеров-птеранодонов, длинноносые птицы тысячами сидят у моря, не обращая ни малейшего внимания на прохожих.

Из Арики начинается шоссе, идущее на Альтиплано и дальше в Ла-Пас. У стыка границ Чили с Боливией и Перу лежит большой национальный парк Lauca. Чтобы туда добраться, достаточно часок простоять на дороге и потом несколько часов трястись в попутном грузовике. Собственно, трястись-то особенно не приходится - даже в самых глухих уголках Чили прекрасные дороги. Выше, выше, и вот перед вами самое красивое место на всем Альтиплано - озеро Chungara на высоте 4800 метров.

Над озером возвышаются четыре идеально правильных ледяных конуса - вулканы Sajama (6250 м), Parinacota (6100), Сhungara (6001) и дымящийся Guiatiri (6070). Поскольку было только одиннадцать утра, я решил слазить на Чунгару, благо лед из-за крайней сухости климата начинался только с 5800 м. К моему удивлению, вверх по склону вела инкская дорожка-лесенка. Еще большим сюрпризом был лес, ютившийся в лощине на высоте 4950 метров. Строго говоря, хотя эти заросли Polilepis tarapacana и считаются самым высокогорным лесом в мире, по-русски их правильней было бы назвать стлаником.

Никогда бы не подумал, что придется подниматься на шеститысячник по ступенькам. Надо сказать, что это чертовски удобно. В полдень я достиг границы пуны (5100 м), в час дня на высоте 5300 растительность вообще исчезла, к трем начался ледник, а в пять я уже стоял на вершине и был буквально потрясен, обнаружив там развалины маленькой крепости. Взглянув в бинокль на вершины соседних вулканов, я обнаружил такую же крепость на Сахаме! Любой альпинист знает, что жить на такой высоте больше нескольких дней невозможно. Что они здесь делали? Еще Инка Гарсиласо де ла Вега писал об этих загадочных развалинах на вершинах ледяных гор, но для него они были такой же загадкой, как и для меня.

А может быть, им просто нравился вид с вершины? Отсюда открывается космическая панорама - черные и красные пики, языки застывшей лавы, россыпи разноцветных озер... В сухом воздухе можно разглядеть розовый налет фламинго на озерах, лежащих за десятки километров.

Обратно я просто сбежал бегом и в семь вечера снова был на озере. Здесь жизнь прямо-таки кипит, словно это не суровая высокогорная пустыня, а теплые субтропики. На цветущих лужайках пасутся викуньи (Lama vicugna), похожие на золотисто-рыжих верблюжат. По отмелям разгуливают ибисы, цапли-кваквы, совершенно не боящиеся человека белые андские гуси. Гиганские лысухи, которые за неимением камыша строят здесь гнезда из камней, с криками гоняются друг за другом. Дальше от берега раз за разом исполняют свои чудесные брачные танцы большие и маленькие поганки. Там, где посуше, бродят стайки куликов Attagis gayi, которые здесь заменяют белых куропаток северных тундр.

Закат был ошеломляюще красив: ледяные горы превратились в конуса темно-алого пламени, озеро казалось расплавленной лавой, а дальние хребты стали пронзительно-фиолетовыми. Из каменистых россыпей появились длиннохвостые вискачи (Lagidium viscacia) и принялись скакать по камням, как расшалившиеся зайцы. Словно игрушечный танк, прокатился через дорогу волосатый горный броненосец (Dasypus pilosus), мелькнула тенью пушистая лиса (Dusicyon microtis), потом стало стремительно холодать, а небо почернело и вспыхнуло звездами.

Нигде на свете нет такой видимости, как на Альтиплано. Хотя воздух Северо-Западного Тибета еще суше, там слишком много пыли, а здесь ничто не мешает выглядывать из-под атмосферы. В ясную ночь невооруженным глазом видно около 5000 звезд. Когда озерца замерзли, стихли голоса черных жаб и погас отсвет заката, я погасил фонарик и долго молча шел по тропинке, глядя в космос. Ниточка молодой луны вскоре тоже зашла, и тут от горизонта к зениту поднялся узкий конус рассеяного сияния - зодиакальный свет. Это изумительно красивая штука, но ее редко видно за пределами тропиков. Пересекаясь с Млечным путем, конус образовал подобие готической арки с вершиной в зените.

Зеленый метеорит прочертил небо. За поворотом возникла деревня аймара из десятка глинобитных домов с крошечной белой ⌠пряничной■ церквушкой в конце улицы. Здесь я переночевал в столовой для шоферов, но перед рассветом проснулся от холода и весело зашагал дальше.

Вскоре мне встретилась андская кошка (Felis jacobita) чрезвычайной пушистости, а потом рассвело, и промерзшая за ночь пуна сразу наполнилась жизнью. Повсюду взлетали фонтанчики песка - это проводили утреннюю уборку нор хомячки, хомяки и хомячищи, которых здесь великое множество. Из тех же нор появились похожие на разноцветную гальку птички - коньки Anthus, вьюрки Dijuca и прочая мелочь. Там, где трава погуще, расхаживали похожие на большие серые валуны горные тинаму (Nothoprocta), а на заболоченных лугах гуляли маленькие страусы пуны - горные нанду (Rhea darwini). Быстро потеплело, и в небе закружились каракары, а потом и одинокий кондор. По гребням хребтов паслись непуганые викуньи, а в долине вскоре появились пастухи со стадами величавых лам и пушистых альпак. В глубине кустов замелькали бабочки - мелкие белянки, которые из-за ветра всегда летают под защитой веток.

Широкая ледниковая долина втянулась в узкий каньон, прежде чем начать быстрый спуск к морю. Здесь рос король всех растений-подушечников, Pycnophyllum. Он образует ярко-зеленые круглые подушки до трех метров в диаметре, на вид пушистые, а на самом деле твердые, как камень. Если приглядеться, на ровной зеленой поверхности подушки можно разглядеть малюсенькие фиолетовые цветки. Сонные вискачи, прикрыв глаза, лениво следили за мной, когда я проходил мимо их скал.

Тут я вышел обратно на шоссе и увидел странную картину. Из небольшого автобуса группа ребят выгружала новенькие горные велосипеды. Оказалось, что это немецкие туристы, воспользовашиеся услугами фирмы, организующей ⌠mountain biking■.

Это замечательное развлечение сейчас популярно во всем мире, кроме некоторых умственно отсталых стран типа нашей. Выглядит оно так: выбирается участок горной дороги, все время идущей под уклон, где не слишком много транспорта. Вас завозят на автобусе на самый верх, выдают велосипед, и обратно вы с головокружительной скоростью мчитесь сами, а автобус пылит следом. Если вы устали, поломались, попался скучный или опасный участок - можно проехать немного на автобусе, а потом продолжить. Хотя на ⌠горном велосипеде■ с переключением скоростей можно ехать вверх без всякого труда, на участках, идущих в гору, автобус тоже к вашим услугам. Представьте себе мою радость, когда мне нашли запасной велосипед. Пять долларов, и передо мной восемьдесят километров непрерывного спуска, с 4500 до 200 метров!

Да, это было просто здорово! Мчишься вперед, со свистом рассекая воздух, без малейшего усилия. Если не забывать притормаживать перед крутыми поворотами, то особого риска нет. Где-то на 3500 метров цветущая пуна кончилась, и пошли россыпи кактусов. Ниже 2500 дождей уже не бывает, но бывают туманы. Там растет только один вид кактуса (Browningia), зато самый причудливый - на конце длинного ствола пучок кривых веток, как спутанные щупальца. Начиная с высоты 1000 метров растительности нет вообще, пока не спустишься к зеленой нитке реки Арика. Ее окружают желтоватые песчаные склоны с древними геоглифами - гигантскими рисунками древних индейцев, выкопанными в мягком песчанике столетия назад. Тут спуск стал совсем пологим, мы остановились и стали дожидаться автобуса. ⌠Полет■ занял три часа, так что близился вечер. По берегам реки рос самый высокий в мире хвощ (Equisetum bogotensis), а в его зарослях порхали эльфовые сычики (Athene whitneyi) - самые маленькие в мире совы. Подошел автобус, через час я был в Арике и всю ночь ехал на юг, пройдя за это время три ⌠фруктовых шмона■.

Автобусы в Чили очень комфортабельные, вам выдают питание и даже одеяло с подушкой. Наутро я чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Передо мной расстилалась Атакама - широкая ложбина между Андами и береговым хребтом. Сюда не проходят туманы, а дождей не было как минимум 2000 лет. Поэтому ни в самой долине, ни на пологих склонах гор нет ущелий и прочих следов эрозии. Только в одном месте ее пересекает узкий овраг, и там спрятался маленький оазис San Pedro de Atacama.

Анды здесь выглядят как-то непривычно. Плоская щебнистая пустыня плавно переходит в пологий подъем, который мягко набирает высоту до 5000 метров. Эти самые сухие в мире горные склоны такие ровные, что дороги вверх идут не серпантином, а по прямой. Только на самом верху торчат ⌠нормальные■ горы - цепочка небольших вулканов с пятнами льда на вершинах. Дымится из них только один - Lascar (5641 м).

Я договорился с турфирмой о джипе в горы на следующее утро и пошел гулять по поселку. Удивительно симпатичные здесь церкви - маленькие и словно игрушечные, причем все разные. На полях разгуливают яркие калифoрнийские перепела (Colinus) со смешными хохолками-султанами, а на буграх у нор восседают желтоглазые земляные совы (Athene cunicularia). Иногда из-под земли раздается странное постукивание, а если повезет, можно увидеть, как выглядывает из норы его источник - похожий на детеныша нутрии подземный житель туко-туко (Ctenomys).

За околицей раскинулся массив причудливых гор под стандартным для таких мест названием ⌠Лунная Долина■ (Valle de la Luna). Эти красные складки горных пород, изрезанные ветром и водными потоками прошлых геологических эпох, действительно выглядят очень необычно, особенно на рассвете и закате. В Долине я переночевал, забравшись в щель скалы и полночи потратив на разглядывание фантастического звездного неба. Нетрудно понять, почему у древних индейцев-атакама верховным божеством был небесный свод с тысячами глаз-звезд. Утром я отправился в путь в компании шофера и двух туристок из Сантьяго.

Только в самом конце подъема, на 3500 м, появилась растительность - сначала кактусы, потом трава. Мы въехали на Альтиплано и остановились у столбика с табличкой, на которой с одной стороны было написано ⌠Чили■, а с другой - ⌠Боливия■. И ни души вокруг на десятки миль. Доживу ли я до дня, когда так будут выглядеть все границы?

Боливия - самая бедная страна континента. Неудачные войны с соседями лишили ее выхода к морю, и даже богатейшие запасы всевозможных руд не принесли ей процветания. Боливийской визы у меня не было, так что я смог проехать только на полсотни километров вглубь страны.

На плато среди соленой пуны лежат три озера - Белое, Зеленое, а чуть дальше - Красное. Это единственное место в мире, где можно увидеть сразу трех фламинго - чилийского, андского и очень редкого фламинго Джеймса (Phoenicopterus chilensis, Ph. andinus и Ph. jamesi). Они живут здесь на высоте 4950 метров среди вечного холода и ледяного ветра такой силы, что бедные птицы боятся взлетать и на недалеко расположенные озера иногда переходят пешком. Кроме них, в озерах водится планктон, ручейники и подводные морщинистые жабы Telmatobius вроде титикакских (их здесь открыли только в 1990 году). Озера соответствуют названиям: Lago Verde ярко-зеленое, Lago Blanco белое, а Lago Colorado ярко-красное. Мы поднялись на склон соседнего вулкана, чтобы посмотреть на них сверху. Здесь я наконец увидел живых короткохвостых шиншилл (Chinchilla brevicauda) - пушистых серо-голубых зверьков. Потом выяснилось, что этот вид сохранился только здесь, на ⌠ничейной земле■ у стыка границ. К сожалению, Красное озеро к этому времени уже закрыл шлейф пыли, принесенной ветром из долины. Да и над нами небо постепенно меняло цвет с синего на желтый. На склоне и вершине виднелись полуразрушенные инкские развалины, загадочные, как всегда.

Мы проехали к Боливийско-Аргентинской границе, чтобы искупаться в горячем источнике. Там нам встретились боливийские пастухи - смуглые бичи, говорящие на странном, тягуче-медленном испанском. Видимо, в этом неторопливом мире они и думать привыкли медленно. На обратном пути у пограничного столба мы увидели забуксовавший в яме микроавтобус с парочкой гринго. Пока мы их вытаскивали, выяснилось, что ребята едут с Аляски на Огненную Землю. Взглянув сверху на гигантский солончак Salar-de-Atacama, мы скатились в поселок, где уже бушевала пыльная буря. Но мне повезло: сразу подвернулась попутка, я вернулся к морю и покатил дальше на юг.

За Антофагастой дожди на побережье бывают почти исключительно после сильных землетрясений (то есть раз в 5-15 лет). В чем причина такой связи, неизвестно, хотя подмечена закономерность еще во времена Дарвина. Поскольку очаги землетрясений здесь обычно находятся под дном океана, напрашивается мысль, что толчки вызывают перемешивание морской воды. Более теплые слои поднимаются к поверхности из-под холодного течения, резко усиливается испарение, а постоянные западные ветры гонят облака к берегу. К сожалению, ввиду отсутствия землетрясения проверить эту гипотезу мне не удалось. Благодаря дождям раньше кое-где росли рощи акаций Prosopis tamarugo, но их почти не осталось.

В продольной долине за прибрежным хребтом (продолжении Атакамы) разрабатываются гигантские залежи селитры. Вероятно, она образовалась из гуано морских птиц. Если это так, значит, течение Гумбольдта существовало еще в начале кайнозоя, когда берег проходил восточнее.

Я пересек Южный тропик, проехал еще несколько сот километров и остановился на день в заповедничке Pan de Azucar (⌠Сахарная Голова■), названном так по круглому островку у берега. Здесь дожди бывают почти каждый год, поэтому на склонах растет кустарник и великое множество кактусов - метровые колючие шары Echinocactus, пучки ⌠фаллосов■ Mamillaria размером с купол зонтика, колонновидные гиганты Ferrocactus и крошечные Opuntia, ⌠составленые■ из плоских лепешек размером с монетку. На обращенных к морю склонах ловят туман странные Tillandsia - словно вставший торчком бородатый лишайник. В горах мне не встретилось ничего интересного, кроме мелких птиц и старых следов гуанако (они напоминают отпечатки копыт оленя, а не верблюда, родственника гуанако). Зато на берегу я нашел следы кошачьей выдры, по валунам бегали ящерицы, а на скалах и пляжах было множество птиц.

Я прошел по берегу километров десять, высматривая пингвинов, черных куликов-сорок (Haematopus ater) и канадских кроншнепов (Numenius americanus и N. tahitiensis). Море здесь - почти единственный источник пищи, поэтому даже мелкие певчие птицы - оляпковые печники (Cinclodes) и прочие - встречаются в основном у прибойной полосы.

Я уже понял, что автостоп здесь не проблема, и дальше старался не пользоваться автобусом. Насколько приятней мчаться на закате между горами и океаном, имея возможность видеть все вокруг! Чили, вытянувшееся узкой полоской вдоль западного побережья - страна закатов. Вот только мало кто их видит на пустынных берегах - ведь почти все население сосредоточено в центральной части страны, в основном в Продольной долине, отделенной от моря береговыми хребтиками.

Когда после ночи в дороге начало светать, вокруг повсюду зеленела весенняя травка. 3500 километров пустыни остались позади - начинались совсем другие края.

Кто не успел, тот опоздал - мертва Романтика, ребята!
Закрыты ставки навсегда конкистадоров и пиратов.
Нам не осталось диких рек, или на картах белых пятен,
И душит нас туризма век в своих коммерческих объятьях.

Вершины поздно покорять - они за деньги отдаются.
Везде бордюрчики стоят, где можно было подскользнуться.
А риска в мире больше нет - ваш гид вам врет или блефует:
Последний страшный людоед давно открытками торгует.

Акулы все приручены, сидят все змеи на окладе,
Ко всем опасностям лесным открыт проезд по автостраде.
Вулкана кратер можно снять, и не выплевывая соски,
Но надо очередь занять, чтобы билет купить в киоске.

Детишкам вашим не читать смешного старого Жюль Верна:
Карнеги или ⌠Word 5.5■ для них полезнее, наверно.
Без приключений тихо жить придется им в столетьи новом,
И йогурт сладкий побежит у них по жилам вместо крови.

Следующая глава
Возврат к оглавлению